Язык и логика. Роль языка в мыслительных и речевых актах. Логика и нелогические элементы мышления. Логическая форма. Естественный и искусственный (формальный) язык. Основные функции языка. Абстрактное мышление как предмет изучения теоретической логики. Формы мысли. Правильное (логическое) мышление как форма мысли. Логические (формальные) критерии истины. Логическая истинность и грамматическая правильность. Нормативный характер логики.
1. Р.К. Миньяр-Белоручев. Записи в последовательном переводе, 1997
2.
А.П. Чужакин. Общая теория перевода и переводческой скорописи, 2002 3.
Е.В. Аликина. Переводческая семантография, 2006
Фото символов переводческой скорописи из пособия Е.В. Аликиной "Переводческая семантография" http://tc.utmn.ru/node/131
Осмысленный текст прошит логическими связями двух типов: с одной стороны, между частями текста как речевого произведения, а с другой, между элементами описываемой в тексте ситуации (неважно, происходит ли дело в реальном мире или сказочном). Воспользуемся терминами Б.Н. Головина, который писал о двух типах логичности в тексте:
Предметная логичность состоит в соответствии смысловых связей и отношений единиц языка в речи связям и отношениям предметов и явлений в реальной действительности. Логичность понятийная есть отражение структуры логичной мысли и логичного ее развития в семантических связях элементов языка в речи. Конечно, эти два вида логичности тесно взаимосвязаны и в конкретном акте речи выступают в единстве.1
Если позабыть об этих типах логических связей, которые крепко сшивают куски текста в единое целое, то получится перевод «шитый на живую нитку», который будет расползаться на глазах.
Но даже если некоторое положение не противоречит ни здравому смыслу, ни логике предметной области, оно может противоречить логике контекста, того или иного эпизода книги, отрывка речи и т. п. Случай, где ошибочное понимание слова приводит к нарушению логики эпизода, позаимствуем из еще одного перевода издательства «АСТ», благо материала для анализа ошибок в нем предостаточно. Девушка описывает, как она, истекая кровью, приехала в больницу:
Люди, толпившиеся перед кабинетом оказания неотложной помощи, расступились, как по команде, и пропустили меня вперед. Полицейские вручили мне лист, на котором у самого края сверху несмываемыми чернилами было написано: «Мемориальная больница Ла-Палома». (Ч. Паланик. «Невидимки». Пер. Ю. Волковой)
Возникает вопрос: неужели в местной полиции служат такие бессердечные бюрократы, что с трудом добравшейся до больницы изуродованной и окровавленной девушке тут же суют какой-то лист? И потом (соображение уже общей логичности), зачем на листе (очевидно, бумаги) писать «несмываемыми» чернилами? Ведь бумагу, как правило, моют редко, поэтому даже надписи самыми обыкновенными чернилами держатся довольно долго.
А если в оригинале – скажем, в грамотно написанной информационной статье –встретился логический сбой, явно не мотивированный авторской позицией и контекстом? Исходя из презумпции логической адекватности, можно сделать вывод, что переводчику не надо бережно передавать эту нелогичность как якобы элемент авторского стиля. Газетная статья – не место для прозы абсурда, поэтому логическую шероховатость лучше – с опорой на контекст, конечно, – исправить: скорее всего, она закралась в текст оригинала случайно и, возможно даже, большинство носителей языка ее не замечают.